Мы продолжаем серию коротких историй о нашем храме — о его истории, о передаче нашего храма церкви, о реставрации и удивительных находках и встречах, случившихся за эти годы.Эта история про икону Святителя Филарета Московского.
Почитание икон как видимых образов, возводящих ум и душу к Первообразу, восходит к раннехристианским временам. Культ икон сложился на тех территориях, где почитание портретов предков и императорского портрета устанавливало связь между зримым изображением и незримым присутствием изображенного.
Ранняя Церковь настороженно относилась к любым образам, опасаясь идолопоклонства, однако мы имеем множество свидетельств о том, как члены общин стремились хранить у себя изображения святых, любимых священнослужителей, а позже – и Христа и Богоматери.
После иконоборческого кризиса VIII-IX веков в Византии сложилось богословие иконы, которая начинает восприниматься как зримое доказательство вочеловечения Христа – Тот, кто поистине стал Человеком, стал видим телесным зрением, а значит, а может быть изображен.
Особая икона в иконостасе нашего храма
Рассказывает Ирина Родионова, архитектор-реставратор храма:
В свое время в Москве, в ранний советский период, была комиссия, которая ходила и описывала церковные и художественные ценности. И по нашему храму вся иконописная программа была записана. Но кое-что мы все-таки поменяли. В частности, включили в местный чин иконостаса икону митрополита Филарета Дроздова, который освящал храм, а позднее был канонизирован.
Икона митрополита и святителя Филарета Московского (Дроздова) неслучайно находится в нашем иконостасе — именно он освятил престолы нашего храма в 1860 году.
Хотя изначально святитель Филарет наш храм освящать отказался, так как тот был похож больше на католическую базилику, чем на православный храм, и согласился только под давлением старосты Сергея Афанасьевича Живаго. Но сразу после освящения храма и первой службы Филарет поменял свое мнение, он был очень доволен и даже наградил старосту медалью.
Вообще Филарет Московский известен тем, что он был одним из инициаторов перевода текста Библии на русский язык: сначала как директор и вице-президент Российского библейского общества, а с 1856 года — как защитник идеи русского перевода перед Синодом.
