Еще избранное из молодежки о блаженстве плачущих, стоне твари и молитве.
Еще одно место очень для меня про плачущих: Павел, Римлянам 8.
Это связывает плач/скорбь и молитву. Там великая картина (и действительно, масштабная, художественная и перенасыщенная) того, что происходит в мире и с нами. Павел начинает с того, что «если мы такие счастливые, то почему же страдаем»? И вот далее великое: «вся тварь» (не только человек) плачет и кричит от боли родовых схваток (ожидая избавления от человека, который для нее играет роль Мессии). И тут же, в следующем стихе у Павла: стонем и мы.
Ибо мы знаем, что вся тварь вместе стонет и мучится родами доныне. Более того, имея и сами начаток Духа, мы стонем и сами в себе, ожидая усыновления, искупления тела нашего.
И ниже, от ожидания избавления, в котором мы живем (ст. 24–25), Павел сразу переходит к молитве (ст. 26 и далее).
В мире непорядок, и он стонет.
И мы стонем вместе с ним.
Это реальная боль, но она не бессмысленна — она ведет к мучительному рождению нового мира. Похоже, по соседству этих двух стихов у Павла, наш стон сливается со стоном мира. (И ниже — к этому подключается Дух, направляя наш невнятный стон, куда нужно.)
Или, другими словами: вся тварь — и мы вместе с ней — ожидаем нового Исхода. И хотя мы уже идем, но еще не дошли. И стонем в нетерпении: «Когда же? Доколе, Господи?» (Конечно, мы не обязательно невнятно стонем, мы, скажем, говорим: «Пошли мне работу. Пусть Маша и Петя помирятся. Пусть операция у Тани пройдет успешно» и т. д. Но это тоже разговор о трагизме мира.)
Это плач в пустыне. Плач в изгнании. Плач по дороге домой.
И тогда плакать — не совсем мое приватное занятие: типа «обиделся, сижу в уголке и плачу». Но участие в родах нового творения. Такой плач/молитва не бегство от мира и от истории, но самое что ни на есть участие.
И отсюда христианское восприятие мира. Он трагичен, и плакать есть слишком много поводов.
А одновременно: этот трагизм есть путь, он имеет смысл, и даже — этот смысл радостный.
(Это как-то люди не понимают: больше скорби и больше радости одновременно — вот «вторичные» явления на правильном пути. А не вечно скорбные лица — но и не лица с застывшими приклеенными смайлами.)