Метка: олег батов

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

В евангельских рассказах о Рождестве Христовом очень много подробностей. Это видно и на иконе Рождества. Там идут волхвы, пастухи. Пещера, ясли. Животные в пещере. Дары волхвов. Очень много подробностей, которые, с одной стороны, вызывают какой-то душевный отклик, умиление у нас, с другой стороны наполнены символическим смыслом. И об этом очень много сказано, и в литературе отражено бесконечно. И можно об этом очень долго говорить, но вот _за всем этим_ порой теряется _суть_ произошедшего события. (1:00) Суть, о которой мы слышали перед началом литургии в слове Григория Богослова, суть, которая отражена в другом названии этого праздника — Боговоплощение. Бог воплощается. И вот это — самое невероятное чудо. Это, конечно, превосходит всё то, что мы так любим в празднике Рождества, то, что так греет нашу душу. Но вот все-таки надо помнить об этом, самом главном смысле. Бродский, который написал замечательный цикл рождественских стихов, совсем в другом стихотворении сказал: «Бог органичен. Да. А человек? А человек, должно быть, ограничен». Да, человек ограничен. Но в том-то и дело, что Бог принимает на Себя ограниченность человеческого существования. (2:03) Бог ограничивает Себя в этот день, и Он разделяет с нами нашу ограниченность. Мы все ограничены в чем-то: в возможностях — и в материальных, и в талантах, в способностях… Да во всём, что ни возьми, мы везде чувствуем какие-то границы, свою ограниченность мы ощущаем. Ну разве что ироды всех времён иногда думают, что их власть безгранична. Но и в этом они заблуждаются: и они так же ограничены, как и мы. Вот сегодня… людей, которых раньше называли инвалидами, мы называем людьми с ограниченными возможностями. На самом деле, у нас у всех возможности ограничены — даже у тех самых иродов. И это нас всех роднит: мы все люди, мы в этом едины. И мы в этом едины с воплотившимся Богом. И вот это важно — что в противостоянии тем, кто думает, что их власть безгранична, мы с Ним. А значит, возможна и та победа, которую Младенец, лежащий в яслях, одержал над Иродом, потому что с нами Бог.

Аминь.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Мы вплотную приблизились к празднику Рождества Христова. Волхвы приближаются к Вифлеему, и хотелось бы сказать, что и мы с ними. Но так ли это на самом деле? Волхвы — они следовали за звездой. Они смотрели в небо, они искали знамений, знаков от Бога о спасении мира , жаждали каких-то перемен. Но есть ли это в нашей жизни? Когда мы в последний раз смотрели на небо, даже на наше простое, физическое небо над головой? Мы каждый раз на литургии говорим, священник обращается ко всем: «Горе́ имеим сердца!» — «Ввысь устремим сердца!» Но есть ли это в нашей жизни на самом деле? И если есть, то, может быть, только на краткий миг в храме, а как устремление жизненное, как то, что ведет нас по жизни к Вифлеему, как волхвов звезда, — вот этого нам очень и очень не хватает. (2:23:27) И волхвы идут к Вифлеему, к городу, который называется Бейт-ле́хем – «дом хлеба». И только что во время проскомидии мы читали молитву: «Боже, Боже наш, небесный Хлеб, пищу всему миру — Господа нашего Иисуса Христа, пославый…». Это дом Хлеба — Того Самого небесного Хлеба, сошедшего с небес, Которого мы должны были бы жаждать. (2:24:06) Но есть ли в нашей жизни этот голод по Богу, желание насытиться _Им_ прежде всего? Мы вообще очень редко в нашей нынешней жизни испытываем чувство обычного голода, физического — как-то… ну, в общем-то, слава богу, конечно, что он ушел, но мы очень часто из-за этого не можем понять, до конца ощутить то, что в Писании называется этой жаждой Бога, алка́нием Бога, жаждой насыщения, утоления голода. И вот этого нам не хватает. (2:25:00) Поэтому так мало мы чувствуем радость оттого, что это нам дано. А это нам дано, и сейчас мы с вами будем совершать Литургию и причащаться небесного Хлеба, приготовленного нам в Доме хлеба — Вифлееме. Аминь.

1 Кор 4:1–5Мф 23:1–12

Во имя Отца и Сына и Святого Духа! Сегодня день памяти одного из, можно сказать, современных святых: все-таки святой XX века, меньше ста лет назад жил на земле и можно было застать еще на нашем веку непосредственных учеников старца Силуана. И тот, кто о нем рассказал, архимандрит Софроний, достаточно долгую жизнь прожил; теперь он тоже уже канонизирован как святой. Были и другие у него ученики, последователи. Например, архиепископ Серафим Родионов, который был архиепископом Цюрихским и умер только в 96-м году. И те, кто искал учеников старца Силуана, приезжали к нему, находили его… (1:07). То есть, действительно, это святой совсем недалекий от нас по времени, святой, который проповедовал вот то, о чем сегодня говорится в литургических чтениях, — как сейчас мы во время утрени его прославляли за то, что он проповедовал милосердие Божие, всепрощение Божие, любовь Его ко всему человечеству и к каждому человеку. И это то, о чем говорит и апостол Павел, когда говорит, что «когда откроются помышления сердец человеческих, тогда каждый получит награду от Бога». (2:02) Нам часто кажется, что наоборот: когда откроются помышления — что ж мы будем делать? Сколько… А апостол Павел верит в то, что намерения чище, чем то, что получается у нас; что, в общем, намерения людей даже чище, чем они сами подозревают, может быть; что, в общем-то, мы все хотим добра, как мы его понимаем. И Господь это увидит, и это оценит, и по этому будет нас судить — по тому, что было в нашем сердце. И вот это важно: эта вера и в милосердие Божие, вера и в человека, в то, что нет людей окончательно злых, что всегда есть какие-то добрые намерения в сердце, которые откроются и которые Господь примет. (3:10) И Господь в Евангелии то же говорит Своим ученикам, осуждая фарисеев за то, что откровение Божие о любви Божией, о Его милосердии, фарисеи, занявшие места проповедников, Моисеево седалище, превращают в религию закона, религию предписаний, которые трудно исполнимы для людей, накладывают «бремена неудобоносимые». И вот эта подмена — это самое страшное, что может случиться в нашей духовной жизни. (4:08) Так что вот это всё нам напоминает сегодня о самом главном — о том, что Господь пришел, чтобы всем людям спастись и прийти в познание истины. И да, нет человека окончательно конченого на земле, и надо стремиться видеть это и в других людях и верить, что и в нас это есть. Как бы мы иногда, может быть, плохо о себе ни думали и к себе ни относились плохо — всё-таки образ Божий, хотя и затемнен, но не уничтожим в человеке. И вот, давайте об этом будем помнить. Аминь.

Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа!

«Познаете истину, и истина сделает вас свободными» — вот, конечно, главные слова сегодняшнего Евангельского чтения. И нам этого очень не хватает: стояния в истине, стояния в свободе, свободе, которая не исчезает, даже если человека сажают в тюрьму, как, мы слышали, Петра. За слово истины он в темнице, и Ангел его освобождает, но это временное освобождение, потом он пойдет в тюрьму, после которой его казнят, мы знаем. Мы слышим это и об Иоанне, брате Иакова, об Иакове, брате Иоанна, которого убили за слово истины. И сегодня мы вспоминаем Бутовских новомучеников, многие из которых пострадали за слово истины Христовой, а кто-то и за какую-то, может быть, даже и такую частную правду. Наверное, были и совсем случайные жертвы. О многих мы ничего не знаем, и не сможем узнать. Но, вот, поминая Бутовских новомучеников, я поинтересовался, нет ли случайно там моих родственников или хотя бы однофамильцев. И действительно, такой человек есть, и он был расстрелян. И родился он в той же деревне, в которой родился мой прадед. То есть, скорее всего, в какой-то степени родственные отношения были. Он был неграмотным путейским рабочим, работником железной дороги. Это все, что известно мне о нем, вообще все, что есть в деле. И расстрелян он был за контрреволюционную агитацию. А какой могла быть эта контрреволюционная агитация? Тут я вспомнил другой рассказ. О другом человеке, который тоже работал на железной дороге, и однажды какому-то советскому начальнику, застрявшему в машине, помог выбраться, принес лопату. Начальник говорит ему: «Какая у тебя хорошая лопата!» «Да, — говорит тот, — хорошая, николаевская!» И все! Вот контрреволюционная агитация, что при царе было лучше, лопаты лучше делали! И такая судьба. Да, истина, правда, это всегда опасно. Это всегда, всегда проще – где-то слукавить, где-то что-то не договорить. Но тогда мы теряем вот ту самую свободу, свободу, которая неразрывна с истиной. И мы знаем, что и сегодня продолжаются эти истории, о которых мы слышим в Книге Деяний Апостольских, когда за слово истины сажают в тюрьму и убивают. Вспоминая сегодня Бутовских новомучеников, мы понимаем, что не так давно это было, в наши дни, на нашей уже истории. Читая сегодняшние газеты, средства массовой информации, мы видим, что происходит то же самое. И конечно, страшно.

Да, страшно бывает присоединиться к слову истины, к тому, в чем ты видишь правду, правду Божию. Но если мы этого не будем делать, мы потеряем ту внутреннюю свободу, которая никуда не девается даже в тюрьме. Аминь.

Христос Воскресе!

Вот это воскресение после Пасхи посвящено женам-мироносицам, женщинам, которые первые услышали о воскресении Христа от ангела, первыми встретили Его воскресшего и первой из них была Мария Магдалина. Завтра мы еще будем говорить обо всех других женах-мироносицах, а сегодня я хотел бы именно о Марии сказать, скорее всего происходившей из города Магдала и по этому городу она получила свое прозвание. Хотя есть другие версии, но они менее основательны. Вообще надо признать, что достоверного о Марии Магдалине мы знаем очень и очень мало. То, что говорится в Евангелии, это всего несколько стихов. А то, что мы представляем себе, это очень поздние средневековые предания. Иногда известно, откуда они взялись. Например, очевидно, что в житие Марии Магдалины попали фрагменты жития Марии Египетской, которая жила на триста лет позже. И потом то, что относилось к Марии Египетской перенеслось на Марию Магдалину. А то, что мы знаем о ней, – это то, что мы сейчас слышали в Евангелии, что Иисус изгнал из нее семь бесов. И очень распространено мнение, что один из этих семи бесов был блудный бес, но мы об этом ничего не знаем на самом деле, это догадки. Она была, вероятно, очень больна, вот что мы знаем. Семь бесов значит …бесы тогда ассоциировались с болезнью, и вот она стала здорова и душевно, и телесно, когда встретила Иисуса. Иисус ее исцеляет. И ее дальнейшая жизнь совсем не похожа на ее жизнь предшествующую, о которой мы ничего не знаем. Надо просто это признать и смириться с этим, потому что мы вообще очень мало можем знать о жизни другого человека даже если мы с ним не отделены по времени так далеко, как мы от Марии Магдалины. Даже о наших близких мы знаем достаточно поверхностно. И это не всегда плохо. Потому что есть что-то глубоко личное и в отношениях с Богом, и в отношениях с людьми, что и должно оставаться личным, что сокрыто от взгляда посторонних. И вот то, что придумано в отношении Марии Магдалины, это свидетельство нашего вот такого болезненного интереса к чужой жизни и придумывания каких-то моментов чужой жизни, додумывания. И на самом деле это грех, это свидетельство о поврежденности нашего существа. Что нам больше интересна болезнь, чем здоровье, чем то, как она потом вышла на проповедь, как она помогала Иоанну Богослову и Матери Божией. Но хотя это тоже только благочестивое предание, но все же оно гораздо более основательно, чем то, чем обычно мы наделяем ее образ. Хотя это возможно, но еще раз повторюсь: она стала другим человеком, когда встретила Иисуса, еще когда Он проповедовал с учениками. И еще одна перемена произошла, когда она встретила Его воскресшего. И вот это самое главное, что происходит с человеческой личностью. Человек меняется полностью, обновляется. И неважно, чем он был раньше, он стал новым творением. И мы призваны к тому же. Аминь.

(Деян. 4:1-10, Ин. 3:16-21)

Светлая память нашим ушедшим! Христос Воскресе! (народ: «Воистину воскресе!»). Сегодня мы радостной Пасхальной Вестью, можно сказать, делимся с нашими усопшими, вернее, вместе с ними отмечаем — воистину Воскресе Христос, включаем в наше сознание их пасхальную радость. Потому что они здесь пребывают наверняка, но наша память об усопших всегда окрашена грустью, ну или, как правило, так бывает. Наверное, есть люди, которые действительно в полноте осознали то, что произносим сейчас, в пасхальные дни – что смерть побеждена окончательно, и нам только надо дождаться этой общей огромной встречи. Но, в любом случае, это ожидание – оно утомительно, сложно для нас, и преодолевается оно в этой пасхальной радости, и важно, чтобы в нашей памяти о дорогих близких тоже, если не больше было этого радостного настроения, радостного ожидания встречи, то, по крайней мере, оно присутствовало бы хоть в какой-то мере. Как вот тот Свет, который светит во тьме, и тьма не может его поглотить до конца. Да, сегодня в Евангелии, которое мы слышали только что, есть то, что может насторожить нас в отношении наших близких, которых мы сегодня поминаем. Всякий, верующий во Христа, имеет жизнь вечную – мы слышим. Но ведь были среди усопших близких те, кто не верил. И как быть, что с ними происходит? — думаем мы и переживаем об этом. Но, мне кажется, эти переживания – они, в какой-то степени, всё-таки заслоняют от нас самые первые слова евангельского учения: Бог так возлюбил мир, что отдал Сына Своего, Единородного, что Бог послал Сына Своего в мир не судить мир, но спасти мир. И мы надеемся, что, каким-то образом, это спасение достигнет и их. И мы не знаем, что происходит в глубине сердца человека, в глубине его души, когда душа разлучается с телом, как потом встречаются эти души с Господом, когда Он встречает их. Что, какой переворот с ними случается. Да, это от нас сокрыто, но у нас есть надежда на то, что воля Божия, чтобы спастись всем человекам, чтобы все люди пришли к познанию Истины, она осуществилась и в отношение тех, кто при жизни открыто, словами не исповедовал Христа своим Господом. И будем, всё-таки, сегодня пребывать в этой пасхальной надежде и радости, и в вере о том, что любая душа, как сказал один древний христианский мыслитель, по природе христианка, и нет человека, который возлюбил бы тьму до конца. В каждом человеке есть свет, и он может разгораться, может увеличиваться. И когда мы вспоминаем сегодня всех наших близких и далёких ушедших, знакомых, родных, вот об этом мы, прежде всего, молимся – чтобы Пасхальный Свет их застиг и помог их внутреннему свету разгореться, и тем идти к Свету. Аминь.

(Деян 5:12-20, Ин 20:19-31)

Во имя Отца и Сына и Святого Духа. В этом году Антипасха совпала с 9 мая, с днём, который мы привычно называем днём Победы. И невольно хочется соотнести то, что мы слышали сейчас в Евангелии, с тем, что происходит за стенами храма. Иисус воскресший, приходя к ученикам, прежде всего, говорит им: «Мир вам». В этом зачале, которое мы слышали, трижды повторяется «Мир вам». «И Духа Святого примите — говорит Господь – Дух мира, Дух мирен». И этот день, день Победы, это, прежде всего, день Мира, день окончания войны. А мы нередко об этом забываем совсем, и какое-то другое содержание в него вкладываем. А для того поколения, военного, это было именно так. Это был день окончания страшной мясорубки и установление, наконец, мира, возвращение к мирной жизни. Не столько гордости победы, сколько возможности жить в мире. Вот это главное, о чём мы сегодня должны думать, и молиться, вспоминая тех, кто, действительно, своим подвигом даровал нам мир, возможность мирной жизни. И когда мы бряцаем оружием, и когда то там, то здесь происходят какие-то военные столкновения, это самое большое оскорбление памяти ветеранов, это оскорбление их подвига. Потому что они сражались за то, чтобы мы имели возможность жить в мире. А то, что происходит, напоминает то, что было в истории церкви в IV веке. Только уже в самом конце IV века, на границе V-го века, в 394-м или в 395-м году из римского сената был окончательно убран алтарь победы. Уже почти сто лет империя была христианской, и вот в одном из главных органов власти стоял алтарь победы. И сенаторы, христиане в большинстве своём, если не принимали участие, то должны были смотреть, как там воскуряли ладан перед богиней победы и, как говорит Амвросий Медиоланский, даже вот так пассивно, косвенно принимали участие в этом языческом жертвоприношении. И три раза убирали этот алтарь победы из сената и снова возвращали его в сенат. Эта история достаточно хорошо известна, у Брюсова есть роман «Алтарь победы», и из полемики Амвросия Медиоланского с защитником алтаря победы, образованнейшим человеком своего времени, префектом Симмахом, мы знаем, как это было. И Симмах говорил, что «это же наша традиция, это же римская традиция, и вообще, разве нашему государству не нужны победы? И вот алтарь победы нам необходим, чтобы мы всех врагов побеждали и так далее; это скрепа». А Амвросий как раз говорил, что христианство перевернуло представление о том, что такое поражение и что такое победа. Что поражение, с точки зрения мира сего, было на Кресте, и когда мучеников убивали, казалось, что это поражение, но это оказалось победой христианства. И христианство всё перевернуло, или вернее наоборот, возвратило на ноги, всё-таки, потому что мир был устроен не так, как задумано Богом, а христиане пытаются вернуть его в нормальное положение. И вот давайте тоже мы будем наследниками Амвросия Медиоланского и будем понимать что поражение, а что победа. И благодарить сейчас воинов, павших во время этой войны, за то, что они даровали нам мир, и Господа, за возможность жить в мире, и будем хранить его, мир между собой, и содействовать, насколько это в наших силах, миру в обществе и между народами. Аминь.